За десять минут мы добрались до деревни Тварожна, находящуюся у подножия холма Сантон. Деревня наводнена войсками, по преимуществу французскими и австрийскими. До начала сражения у нас было время, чтобы оглядеться, себя показать и людей посмотреть, а также найти знакомых по прошлогодней баталии. Таковыми оказались чехи в мундирах 6-го егерского князя Багратиона полка и, тоже чешский, клуб "Батарея Дмитрий Донской". Эта группа представляет русскую артиллерийскую батарею на 1805 год, с тремя орудиями и зарядными ящиками, и пехотное прикрытие в виде мушкетеров Нарвского полка. Мы взаимно были рады встрече и договорились сражаться плечом к плечу.

А пока дело не дошло до картечи, мы скозлили ружья и прогуливались по деревне, заводя новые знакомства. В частности, мы были удостоены внимания его превосходительства генерал-майора австрийской армии. Из других представителей этой не всегда удачливой, но как правило дружественной нам армии, мы встретились с уже знакомым нам по Интернету австрийским 20-м пехотным полком и его грозным фельдфебелем. Но вот, забили барабаны, и войска строятся в походные колонны для выдвижения на позиции. Под грохот барабанов артиллерии и Нарвского полка зазвучали команды "Слушай!", "Становись!"; нашим чешским товарищам по оружию было небезынтересно услышать настоящие русские команды, и, по общему согласию, командование частью принял вице-унтер-офицер Л.-Гв. Преображенского полка.

И вот началось, "Страшно и весело…" Австрийские артиллеристы в коричневых мундирах сделали первый залп, и там внизу, у подножия склона, в туманной дымке стали различимы массы войск - это французы выходили на поле и разворачивались в боевые порядки, пушки выкатывались, и канонада началась. Далее, союзники, в полном соответствии с историей, стали спускаться и атаковать неприятеля. Французские батальоны стояли недвижимы и лишь рассыпанные вольтижеры поначалу завязали перестрелку. Австрийцы повели огонь рядами - из одного конца фронта в другой прокатывалась волна сухого ружейного треска. Французы отвечали. Скоро пороховой дым перемешался с туманом, и в этой мгле были видны лишь молнии выстрелов и неясные очертания войск. Наша часть также неоднократно ходила в атаку - подступая к линии французских гвардейских полков мы делали несколько залпов и отходили, чтобы, за несоразмерностью сил, не терять людей. Минут через сорок после начала боя, адъютанты (единственные конные участники) разнесли приказы союзного командования отступать. Что ж, мы не властны над историей, приходится реконструировать ей такой, какая она есть.

Медленно мы пятились к своей батарее, огрызаясь ружейными залпами; пройдя через интервалы между орудиями, на какое-то время мы закрепились за частоколом, обстреливая наседающего неприятеля. Артиллеристы делают последний залп, дорогой ценой отдавая свои пушки. Позиция покрывается телами в синих и зеленых мундирах, но все новые и новые "синие" накатываются, и батарея у них руках. Последним броском мы на время отбиваем свои пушки, но все тщетно… Потеряв артиллерию, союзные войска отступают за центр своей позиции, а французы напирают и обходят с флангов. На какое-то время все перемешалось - французы вокруг нас, а мы у них в тылу… Последний момент сражения - преображенцы, наскоро собрав расстроенные части союзников, идут навстречу строю французов в высоких меховых шапках: русская и французская гвардии скрестили штыки в финале битвы.